КАК Я «ПОПАЛА» В МОДУ

Поколение конца 80-начала 90, то самое, которое позже обозвали «потерянное», которое и в самом деле пришлось на переходные перестроечные годы, о моде узнавало из первых глянцевых журналов, появившейся в нищей, оторванный от цивилизованного мира, стране строителей коммунизма в те «лихие» годы. 

Наглядевшись на идеально вылизанные образы заморских топ-моделей, русские девочки начали мечтать, разглядывая себя в кривые зеркала стремительно меняющейся постсоветской реальности. 

Общество подростков женского пола условно разделилось на два лагеря: те, кто мечтал стать моделью, но, не имея явно выраженных генетических параметров (высокие, худые, инопланетные), мнили себя «бельевыми» или «фото» моделями (где рост и обхват груди и бедер были не так важны, как в случае с подиумными «вешалками»). И те, в меньшинстве, кого природа «наградила» всеми атрибутами высшей касты, но кто, по иронии судьбы, зачастую испытывали притеснения от окружающих детей за свой необычность, несоответствие среднестатистическим стандартам. Девочки, через пару лет задавшие «славянский» тренд на показах ведущих домов моды по всему миру. 

Вторая категория, как правило, не стремилась во что бы то ни стало «попасть в модели». Девчонки приходили на кастинги «за компанию» с подругой, которую в результате не выбирали; по совету знакомого, а порой и от безысходности, с надеждой на потенциальный заработок.

Моя история лежит где-то посередине...

Чтобы понять контекст, семейный и социальный, в котором я росла в Алма-Ате восьмидесятых, расскажу несколько эпизодов из моего детства. 

Как-то, когда мне было 14 лет, мы с подругой опоздали на урок физкультуры в школе. Преподаватель, носящий говорящее прозвище «стакан», увидев нас, пристыженно стоящих, потупив взгляд у входа в зал, бросил: «Что вы тут стоите как на панели?».

«А что такое «панель?», — поинтересовалась я в ответ.

Позже, вернувшись домой, я рассказала о случившемся в школе. Папа был настолько шокирован, что пошел разбираться к завучу.

В 8-ом классе мама связала мне колготки-чулки на резинке, ажурные и очень красивые. Связала, потому что носить было нечего. Возможно эти чулки, или моя тогда уже оформившаяся модельная внешность, привлекли ко мне внимание самого соблазнительного мальчика нашей школы, спортсмена-баскетболиста, объекта желаний всех девочек. Любовь у нас была платоническая.

В 16 лет, соответствующих 10-ому классу, я, тощая и длинная, с слишком аристократическими чертами лица, наконец, решилась последовать совету окружающих, в числе которых был папа: местный трикотажный дом моделей разместил объявление на кастинг, и я пошла «провериться». Придя в указанное время и место, мы, вместе с другими претендентками на работу в вожделенном доме мод, стояли в очереди, когда ко мне подошла женщина. Позвав выйти из очереди, она измерила мои параметры (грудь, талия, бедра) и.. пригласила на работу в качестве «демонстратора одежды». 

У одноклассниц появилась наконец весомая причина мне завидовать, а я, в свою очередь, встала на путь, который многими годами позже привел меня в Париж, где я, покинув Казахстан и позже Россию, сделаю карьеру и построю личную жизнь. 

Впрочем, о жизни во Франции я тогда даже не мечтала. Пока я училась «правильно» ходить с книгой на голове и осваивала навыки профессии манекенщицы. 

Поворотным пунктом развивающейся карьеры стал для меня переход в открывшийся в нашем городе Театр Моды «Сымбат». С театральной труппой, в чей состав я входила вместе с другими мальчишками и девчонками, мы разъезжали с гастролями по Казахстану. И сам великий Пьер Карден приезжал посмотреть на нас. 

В те годы современного понятия catwalk, подиума, в Казахстане еще не существовало. Работа манекенщицы представляла собой нечто среднее между моделью в нашем понятии и актрисой, а коллекции демонстрировали на театральных сценах. Моим коронным номером стал.. умирающий лебедь.

Именно в «Сымбате» меня научили быть моделью. Наш учитель Игорь Михайлович давал нам уроки, которые, как я сейчас понимаю, выходили далеко за рамки модельных. Так, во время остановок поезда на гастролях посреди степи я выходила на перрон и должна была стоя перед всеми сказать: «ах, как я красивая!» Сейчас бы его назвали гениальным психологом, коучем и гуру, времена изменились.

Игорь Михайлович был экстраординарным человеком во всем: он гадал по линиям руки и предсказал мне, что я «уеду далеко жить». А еще он сочинил для меня стихотворение: 

Но Людмила не боится,

Побывала за границей

Это видно сразу,

Без единой фразы.

В 18 лет, следую существовавшему тогда негласному правилу сотрудников Театра Моды, я вышла замуж за спортсмена.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.